Бедные стражники, которые были мне признательны за вчерашнее вознаграждение, позволили нам пройти и бдили не столь тщательно, как обычно; более того, они были убеждены, поскольку я вчера так им сказала, что узники получат помилование. Я велела миссис Миллз снять чепец и надеть другой, который я для нее принесла, и вывела ее из камеры моего мужа, а проходя через соседнее помещение, где присутствовали несколько человек, я со всей заботливостью проговорила: «Моя дорогая миссис Кэтрин, поспешите прислать мне мою горничную, она явно не подозревает, который час, и очевидно забыла, что сегодня слушания о помиловании; если я пропущу заседание, моего мужа ничто не спасет, ведь завтра будет слишком поздно. Поторопите ее, насколько возможно, я не найду себе места, пока она не придет».

Все в помещении, а это были в основном жены и дочери стражников, наперебой выражали мне сострадание, а часовой предупредительно распахнул перед нами дверь. Проводив миссис Миллз, я вернулась к мужу и принялась его одевать. Я позаботилась, чтобы миссис Миллз уходила в слезах, чтобы мой супруг мог сойти за расстроенную и рыдающую женщину, тем более что платье у них было одинаковым. Когда он почти закончил переодеваться, я увидела, что снаружи темнеет, и испугалась того, что нас может выдать свет свечей, а потому сказала, что пора идти; мы вышли из камеры, он держал меня за руку, а я говорила с ним ласково и утешительно и кляла Эванс, чья небрежность якобы лишала меня последней возможности спасти супруга.

И я сказала: «Моя дорогая миссис Бетти, ради Бога, приведите ее, пожалуйста; вы знаете, где я живу, и если вам дороги наши отношения, сделайте это для меня; не могу передать, как мне тяжело». Стражник отомкнул замок, и мы спустились по лестнице, причем я продолжала умолять «миссис Бетти» о поддержке. Когда мы вышли из дверей, я пустила мужа вперед, опасаясь, что часовой углядит его вовсе не женскую походку, и все твердила о том, как «она» может меня выручить.

У подножия лестницы нас встретила милая Эванс, в чьи руки я его и отдала. Я заранее предупредила миссис Миллз, чтобы та ждала поблизости, на случай, если все пройдет гладко. Мой супруг считал, что успех почти невозможен, и его изумление, когда он увидел нас, было таково, что он едва не лишился чувств, однако Эванс его успокоила пожатием руки, не проронив при этом ни слова, и отвезла к своим друзьям, на которых можно было положиться, и те его укрыли в безопасности. Совершив все это, она вернулась и отыскала миссис Миллз, которая к тому времени уже оправилась от удивления. Они вместе поехали домой, подыскали надежное укрытие и переправили моего супруга туда.

Я же, якобы отослав молодую даму с поручением, вынуждена была подняться по лестнице и вернуться в камеру своего супруга, по-прежнему притворяясь, что страшусь опоздать на слушания, так что все вокруг мне сочувствовали. В камере я заговорила с мужем, как если бы он был там, и отвечала на свои вопросы, изо всех сил подражая его голосу. Я ходила по камере, как если бы мы и вправду разговаривали, пока не сочла, что убедила стражников достаточно и что мне пора позаботиться о себе.

Я открыла дверь и встала так, чтобы в соседнем помещении было слышно мои слова, но чтобы в камеру никто не мог заглянуть. Я пожелала супругу спокойной ночи и прибавила, что, должно быть, случилось нечто невероятное, чтобы Эванс настолько пренебрегла своими обязанностями, ведь она всегда чрезвычайно дотошна и пунктуальна; так что мне необходимо уйти, и если ворота Тауэра будут еще открыты, когда я покончу с делами, то я вернусь, но он может не сомневаться, что я в любом случае окажусь тут с самого утра, едва в Тауэр начнут пускать, и льщу себя надежной, что принесу добрые вести.

Затем, прежде чем закрыть дверь, я накинула щеколду на засов, чтобы камеру можно было открыть лишь изнутри. После чего захлопнула дверь и сказала на выходе слуге, который только что появился, что мой муж просил не тревожить его, поскольку хочет помолиться, а потом он сам позовет, чтобы принесли свечи. Я спустилась по лестнице и окликнула извозчика. Экипажей было несколько, я села в один и поехала домой, где ждала бедная миссис Маккензи, готовая подать новое прошение о помиловании в случае, если моя затея провалится. Я сказала ей, что никакие прошения нам больше не нужны, ибо мой супруг счастливо покинул Тауэр и сбежал от врагов, но вот где он сейчас, этого я не знаю…

Манеры, 1720 год

Адам Петри

Священнику обладавший досугом, поскольку у него долго не было прихода, Адам Петри составил сборник правил поведения для юношества. Сам он применительно к благопристойному поведению полагал у что «искусство исправляет дурное и помогает довести до совершенства благое, и без него человек непременно бы опустился». Петри относился к манерам весьма серьезно и полагал, как следует из приводимого ниже отрывка, что они могут спасти жизнь — или погубить.

Если некто ночует в поле, не следует к нему приближаться, разве что он ваш знакомый, иначе вас могут заподозрить в том, что вы рылись в его карманах. Если вы проходите мимо того, кто справляет нужду, следует отвернуться и сделать вид, будто вы ничего не заметили. А если удастся пройти иной дорогой, это будет лучше всего.

Если вам предстоит поездка в экипаже, пропустите вперед более знатных, а когда войдете, займите наихудшее место… Если вы собираетесь путешествовать верхом, пусть сначала сядут в седло те, кто знатнее, а те, кто менее знатен, должны спешиваться первыми, чтобы оказать при необходимости помощь.

В пути держитесь чуть позади тех, кто знатнее; если же вы окажетесь ровней по положению, тогда поезжайте слева, а если в компании трое, тогда позвольте тому, кто более знатен или уважаем, ехать справа. Если предстоит пересекать реку и может возникнуть опасность, поезжайте первым, а после держитесь позади, чтобы не запачкать более знатного.

Подобает не слишком засиживаться с дамами и уходить вскоре после того, как путешествие завершилось — или когда они собираются в путь. Непозволительно, чтобы они ехали чересчур долго и чтобы оставались в одиночестве; и если по пути не встретится никаких домов, тогда следует подыскать место, где они могли бы отдалиться от остальных, ощутив зов природы; прибавлю еще, что о таком говорить вслух не следует, чтобы дамы не краснели. Необходимо использовать такие слова: «Давайте дадим лошадям немного передохнуть» и тому подобные. Я слыхал об одной скромной даме, каковая, путешествуя с человеком невоспитанным, лишилась чувств и жизни…

Не нюхайте то, что собираетесь есть или пить, и весьма грубо принюхиваться к тому, что ест или пьет другой…

Если справятся, что вы предпочитаете, следует отвечать: «На ваш вкус». Если за столом присутствуют дамы, следует предложить им отведать от каждого блюда. Если дама в положении желает чего-либо, нужно потакать ее прихотям (конечно, не чрезмерно), ибо такова природа сего состояния…

Не стучите ножом или вилкой. Весьма грубо чавкать за столом.

Не ломайте хлеб на кусочки, равно как и фрукты и тому подобное, но аккуратно нарезайте. Нож держать в руке все время вовсе не обязательно.

Непристойно набивать рот, ибо таковое поведение более пристало зверю, нежели человеку.

Не подносите обе руки ко рту одновременно. Ничего не бросайте на пол, это невежливо и выдает мужлана…

Не следует очищать яйцо от скорлупы пальцами, это надлежит делать ножом. Также можно очистить яйцо от скорлупы хлебом.

Не облизывайте пальцы и не пачкайте салфетку.

Если вам необходимо высморкаться или отереть пот с лица, заслонитесь салфеткой от компании и постарайтесь произвести как можно меньше шума. Используйте носовой платок. Высмаркиваться в салфетку или вытирать ею пот совершенно непристойно…

Вытрите рот, прежде чем пить, а когда пьете, задержите дыхание, пока стакан не опустеет. Я видел, как некоторые крошат в напитки хлеб, что, несомненно, не подобает делать в компании, каковая будет пить из того же стакана.